© Игорь Юров, врач-психотерапевт
Трагедия по причине трагедии
или
Битый не битого везет
Вы пишите не о муже, не о его беде, вы пишите о себе, о своих проблемах, возникших в связи с его бедой. Вы хотите решить свои проблемы. В вашем письме внутренний мир мужа отсутствует и, тем более, отсутствует желание его понять. Зато свое положение вы описываете куда подробнее и драматичнее. Невольно вырываются вопросы — «Да, кто же здесь, собственно, стал инвалидом? С кем в действительности случилась беда?» Складывается ощущение, что трагедия по причине инвалидности мужа, на самом деле случилась с вами, а все, что происходит с ним, особого внимания вообще не заслуживает. Все это можно переделать посредством «внушения». И тогда лично вам вновь станет хорошо. Вы беспокоитесь о том, как изменится ваша жизнь в связи с инвалидностью мужа. Но не хотите ни слова слышать о том, какой он сам представляет себе теперь свою жизнь. Вы предельно искренне заботитесь… о себе, и любите… себя.
Вопрос:
Свой ответ вам я хочу построить всего на двух ваших фразах. Одна из них находится в начале письма, а другая — в конце. Они как будто «разрывают» все содержание письма на части, и также «рвется» ваша совместная жизнь. Вот эти две фразы: первая — «Я всегда любила его, а сейчас даже больше»; вторая — «я не знаю, как мне себя вести с мужем. Как …внушить, что если человек…». Вам не кажется необычным, что с одной стороны вы утверждаете, что любите мужа, а с другой не знаете, как себя с ним вести? В таком случае я первый раз встречаюсь с любовью, которая не ведает, как ей поступать. Во все времена любовь все знала, и все проясняла, не принимая никаких альтернатив. Вы же, как ни странно, любя, тем не менее, просите «помочь советом».
Но это еще далеко не все. Говоря о «любви» к мужу, вы одновременно намерены что-то ему «внушать». То есть фактически вы собираетесь манипулировать им, хотите пойти против его чувств, навязав свою волю. Вы даже не спрашиваете, как вам следует поступить, как отнестись к его словам и эмоциональным реакциям. Вы уже все для себя решили и определили без него. Вам нужны только инструменты для исполнения своих замыслов.
Итак, вы намерены нечто «внушать» мужу, оправдывая свое «внушение» вашей любовью к нему. Это ли любовь? Хотели бы вы, что бы вам «под маской» любви внушалось нечто, не соответствующее вашим чувствам и переживаниям? Хотели бы вы, чтобы кто-то, говоря о «любви», одновременно выискивал способы подчинения вас своей воле? Очевидно, нет. Всякий знает, что любовь всегда наделяет любимый объект абсолютной свободой. В этом и состоит все счастье любви и весь ее трагизм. Любовь и свобода – две величайшие, для многих вообще полностью недостижимые ценности человеческого бытия. И в своей сути они есть одно. Невозможно любить взрослого человека и одновременно пытаться манипулировать им. Невозможно пытаясь кому-то навязать свою волю, одновременно любить его.
Я знаю, что вы будете спорить со мной. Будете утверждать, что действительно любите, и клясться во всех своих «благих намерениях». Но на это есть мой очень четкий ответ. В данной ситуации вы любите не мужа, вы любите себя. Я ни в коем случае не утверждаю, что когда-то ваша любовь не была к нему искренней. Но сейчас все ваши мысли только о вас самой. Вы не слышите его просьб, вы не чувствуете его переживаний, вы не видите его состояния, вы ни в чем не хотите пойти ему навстречу. Даже не принимаете его переживания за реальность – его собственную трагическую реальность, с которой он вынужденно столкнулся! Вы сами пишите, что «думали — это не он изменился, а просто шок из-за того, что теперь переменилась вся его жизнь. Но чем дальше, тем хуже». Вот, реальность сама предстает перед вами, но вы об этом тут же забываете.
Вы видите лишь реальность ваших чувств, а внутренний мир мужа стремитесь во что бы то ни стало «стереть» посредством «внушения». И ваше стремление вполне объяснимо. Если вы попытаетесь понять мужа и пойти ему навстречу, то неизбежно столкнетесь, как с внутренним, так и с внешним укором в том, что вы «бросили мужа-инвалида». Такой укор совести будет крайне болезненным. И такой же упрек (пусть даже и «немой») со стороны друзей и родственников вызовет неимоверный стыд. Вынести это вам практически невозможно. Намного «проще» кажется «переделать» восприятие мужа, «внушить» ему противоположное тому, что он чувствует для себя, как необходимость. Да и вы сами не мыслите себя без него. Понимаете? Не мыслите СЕБЯ без него, а не ЕГО – без Вас! Именно поэтому я говорю, что вся ваша любовь и забота касается исключительно вас самой.
Обратите внимание – вы пишите не о муже, не о его беде. вы пишите о себе, о своих проблемах, возникших в связи с его бедой. ВЫ ХОТИТЕ РЕШИТЬ СВОИ ПРОБЛЕМЫ. В вашем письме внутренний мир мужа отсутствует и, тем более, отсутствует желание его понять. Посмотрите, вопреки всей его трагедии, о нем самом из вашего письма мы можем узнать, по сути, лишь то, что он вас «теперь ненавидит, стал нервный, раздражается по пустякам, придирается ко всему». Зато свое положение вы описываете куда подробнее и драматичнее. Не забываете упомянуть и том, что «жизнь в семье кардинально поменялась», и «забот по уходу прибавилось», и вам «горько, но вы стараетесь этого не показывать», и вы «к такому не были готовы», и «стараетесь быть терпеливой», и «не показываете ему, как он обижает вас своим поведением», и «обид своих ему не высказываете, и вам «очень тяжело морально», и, наконец, просите «помочь ВАМ(!) советом».
Невольно вырывается вопрос: «Да, кто же здесь, собственно, стал инвалидом?! С кем в действительности случилась беда?!» Складывается ощущение, что трагедия по причине инвалидности мужа, на самом деле случилась с вами, а все, что происходит с ним, особого внимания вообще не заслуживает. Все это можно переделать посредством «внушения». И тогда лично вам вновь станет хорошо. Вы беспокоитесь о том, как изменится ваша жизнь в связи с инвалидностью мужа. Но не хотите ни слова слышать о том, какой он сам представляет себе теперь свою жизнь! Вы предельно искренне заботитесь… о себе, и любите… себя.
Читая ваше письмо, чувствуешь, что эмоции мужа в этой ситуации для вас — нечто вроде каприза проблемного ребенка, которого необходимо во что бы то ни стало «воспитать по своим правилам», дабы он знал, «как следует себя вести в таких ситуациях». Когда ребенок капризничает, и родители пытаются его успокоить, то они, как правило, думают не о чувствах ребенка. И не о том, что в действительности заставляет его капризничать, и почему он так реагирует. Они думают – «это нужно немедленно прекратить, потому что окружающие увидят, какой у нас капризный ребенок!» Их задача – не понять ребенка, даже – не дать ему самому пережить поток эмоций, а – «немедленно это остановить или переключить его на что-то другое». Зачем? Почему? Чтобы не испытывать из-за ребенка стыд, чтобы не услышать со стороны, что они плохие родители. А ведь ребенку-то всего-то и нужно – покапризничать – выплеснуть свою боль, обиду, агрессию.
Если человек внезапно стал инвалидом и утратил прежнюю дееспособность или пострадали его внешние качества, то он невольно становится (или, как говорят психологи – регрессирует) ребенком. И ведет себя как ребенок – каждый по-своему: кто-то замыкается, тускнеет, увядает, кто-то напрягается, кричит, ругается и злится, кто-то плачет, стонет, стенает и ноет, кто-то всех вокруг обвиняет, негодует, требует отмщения и наказания, кто-то требует к себе внимания, заботы, понимания, сочувствия, дополнительных благ и поблажек. Все мы родом из детства. И в кризисные периоды детские реакции невольно воскресают.
Эмоциональные реакции существуют для того, чтобы быть отреагированными! В этом их суть. Им нужно развернуться, разрядиться и пройти, будь то каприз, истерика, боль или злость. Страдающего человека, как и ребенка, нужно просто понять. И если его действительно понимаешь (тем более, когда не можешь ни чем существенно помочь), то позволишь ему без препятствий пережить то, что он переживает. Ведь переживания опять же имеют только одну цель – быть пережитыми.
Если же переживания человека мы понимать не хотим и, в особенности, если они нам ненавистны, то мы будем стараться во что бы то ни стало их остановить. Ну, или «внушить» вместо них какие-то другие, нас более удовлетворяющие. Что тогда происходит со страдающим человеком? Он ломается окончательно — он не может не переживать и он не может переживать. В силу случившегося с ним, он уже не способен быть прежним, а стать каким-то другим ему просто не дают, потому что те, кто о нем «заботится» за него уже решили, каким ему быть. Ведь иначе трагедия этого «близкого им» человека станет их трагедией, и чего доброго произойдет нечто вроде того, что «жизнь в семье кардинально поменяется».
На мой взгляд, все это достаточно ясно обнаруживается в данном письме, хотя его автор с моим взглядом вряд ли согласится. Кстати, на счет того, что у вас «даже мысли не возникало, оставить мужа», замечу: вам не кажется странным, что именно с этой мысли(!) вы сами фактически и начинаете свое письмо?!
Я достаточно обосновал свою позицию, чтобы наконец-то действительно «помочь вам советом». Внемлите просьбе мужа хотя бы теперь – «возьмите ребенка и уйдите». Хоть на время, хотя бы тогда, когда человек вас прямо об этом просит. Дайте мужчине спокойно совладать со своей бедой, поскольку, наблюдая к этому еще и вашу «беду», он точно не выдержит. Пожалейте его хоть немного, услышьте, наконец, то, что он вам говорит. Хотя бы по причине «тяжелой травмы» предоставьте столь необходимый ему, хоть небольшой тайм-аут. Я так уверенно говорю об этом только потому, что по изложенному в письме совершенно очевидно — надолго вы его все равно не оставите, даже если он будет прекрасно справляться без вас. Ему никуда не деться, он ваш на всю жизнь…