© Игорь Юров, врач — психотерапевт
Неужели мою «заю» подменили…
Ежемесячник «Так Живем», №3, /156/, июнь-июль, 2016
Что же, подростковый кризис — это некая неизведанная, неизученная учеными напасть, столь катастрофически уродующая личность столь любимого всеми самого замечательного ребенка в самой гармоничной и любвеобильной семье? Интересно, на какие еще хитрости, чудесные и абсурдные оправдания может пойти человек, чтобы, предаваясь типичной «страусовой политике», не признавать, что качества характера, эмоционального реагирования, поведения, культуры, этики, интеллекта и пр. ребенку просто негде взять, как от тех, с кем его объединяет генетическая наследственность и среда воспитания?
Вопрос:
«Многие родители 13-14-летних детей жалуются на проблемы переходного возраста. Все в один голос говорят: детей будто подменили, они грубят, врут, стали скрытными, никого из близких не пускают в свой мир, некоторые родители плохо представляют, в каких компаниях общаются дети. Пока моей дочери восемь лет, хочу узнать, действительно ли, переходный возраст – это такой страшный монстр и управы на него нет или все-таки можно как-то уберечься от этой напасти?»
Подростковый, или пубертатный кризис – довольно сложный период жизни, прохождение которого определяется не малым разнообразием факторов, применить которые сразу ко всей массе подростков просто невозможно. Эти факторы с неизбежностью включают в себя биологические, эндокринные изменения и преобразования всего организма. Поэтому подростковый кризис является не просто психологическим, он, по сути, психосоматический: эмоциональные и мировоззренческие проблемы, возникающие в этот период жизни, обычно требуют участия не только психологов, но и врачей, главным образом психотерапевтов, иногда – психиатров.
Однако когда речь идет не о медицинских диагнозах, а просто о том, что «детей будто подменили, они грубят, врут, стали скрытными, никого из близких не пускают в свой мир», то у меня возникает довольно простой ответ — детей не подменили, они остались теми же, просто стали смелее и свободнее выражать то, на что были не способны раньше из-за дисциплинирующего давления родителей.
Они «грубят»? Правильно — пока ребенок был маленький, его родители вовсе не были тактичны в общении между собой и с ним. Он не знал норм и культуры общения. Если бы знал, то также и продолжал себя вести в подростковом возрасте. Просто раньше родители могли ГРУБО одернуть его – «Не груби!» Он боялся наказания и не грубил. А теперь он вырос, окреп и осмелел, или, как еще говорят в таких семьях, «совсем страх потерял» и, естественно, начал грубить. Ребенка не подменили, просто до поры до времени проявления грубости останавливал страх перед родительским наказанием за грубость.
Они «врут»? Правильно — пока ребенок был маленький, его родители вовсе не были искренними, честными и порядочными в общении между собой и с ним. В своей семье он не встречался или очень мало встречался с правдой, получая на многие свои вопросы не правдивые, а удобные для родителей ответы. Это в лучшем случае. В худшем – ребенок узнавал «правду» о происходящем вокруг в форме, увы, всем известных реплик – «подрастешь узнаешь!», «много будешь знать скоро состаришься!», «не твое дело!», «потому что так надо!», «тебя забыли спросить!», «два вершка от горшка, а туда же!», «ты мне только еще раз об этом рот раскрой!», «здесь взрослые разговаривают!», «а больше ты ничего знать не хочешь?!», «все равно ничего не поймешь, иди, вон, лучше мультики посмотри!» и т.п. Так что, и тут его не подменили, и он не начинал врать, он просто и до этого вообще плохо понимал, как это – говорить правду, пребывал от этого в смущении и большей частью действительно боялся «рот раскрыть», но благодаря «подростковому кризису» однажды повзрослел, перестал бояться и начал открыто выдавать все то, чему уже был научен.
Они «стали скрытными, никого из близких не пускают в свой мир»? Конечно же — в подростковом возрасте у ребенка впервые стало появляться за душой то, что можно было бы считать ТОЛЬКО СВОИМ и скрывать от других. Если до этого к ребенку относились как к домашнему животному, которое накормили, напоили, помыли, причесали, научили выполнять команды (да-да ведь «быть послушным» — это то же самое, что и «выполнять команды»!), показали эту свою «Заю» гостям, выставили в Вконтакт и Инстаграм, и на этом благополучно о «ней» забыли, то когда наступает «подростковый кризис», у «Заи» остается один выход – уходить… В СЕБЯ и неистово искать, искать, искать что-то личное, настоящее, собственное, уникальное, что позволило бы почувствовать себя не «Заей», не запрограммированным исполнителем родительских фантазий о своем будущем и даже не частью «большой дружной семьи» (как бы привычно-восхитительно это ни звучало), а САМИМ СОБОЙ, живым человеком, имеющим СВОЙ путь, СВОЮ судьбу, СВОИ принципы, СВОИ интересы, СВОИ чувственные предпочтения, мысли, желания, устремления… И тут подрастающий ребенок начинает ясно понимать, что все СВОЕ нужно очень хорошо «скрывать» особенно от родных, и особенно «близких не пускать в свой мир», потому что если хоть что-то из его СВОЕГО СОБСТВЕННОГО будет идентифицировано этими «близкими», как ЧУЖОЕ или ЧУЖЕРОДНОЕ, то оно без всяких сомнений попадет под жесточайшие родительские «санкции», и, скорее всего, будет просто стерто в порошок, абсолютно запрещено, уничтожено. Поэтому будь то забаррикадированная комната, или запороленные компьютер, телефон и аккаунты в соцсетях, или постоянно «шифрующиеся» отношения с друзьями – все это неизбежно возникнет в «подростковом кризисе» в качестве самой благой защитной меры, если до этого ребенка не считали за человека, при самом вроде бы формально добром отношении к нему, ведь с огромным добром и заботой можно относиться и к домашнему животному.
Таким образом, «подростковый возраст» — это не «страшный монстр» и «не напасть». Это та осень, по которой считают цыплят, это те плоды, по которым судят о дереве, это то тайное, что рано или поздно, но всегда становится явным. Проще говоря, весь тот «негатив», которые родители порой обнаруживают у детей в период пубертата, является их собственным негативом, в т.ч. негативом, усвоенным в их собственных родительских семьях (и т.д. по генеалогическому древу), который согласно древнему правилу («Что же ты соринку в глазу брата своего ненавидишь, а в своем бревна не замечаешь?») совершенно не заметен в себе, но зато изо всех сил бьет по глазам поведением детей.
Как всегда в самом вопросе заключается ответ. Что же детей на самом деле подменили, сглазили или некие мистические силы вложили в них какую-то новую сущность? Или подростковый кризис — это некая неизведанная, неизученная учеными напасть, так катастрофически уродующая личность столь любимого всеми, самого замечательного ребенка в самой гармоничной и любвеобильной семье?! Интересно, на какие еще хитрости, чудесные и абсурдные оправдания может пойти человек, чтобы, предаваясь типичной «страусовой политике», не признавать, что качества характера, эмоционального реагирования, поведения, культуры, этики, интеллекта и пр. ребенку просто негде взять, как от тех, с кем его объединяет генетическая наследственность и среда воспитания?!
Исключения составляют случаи явной психической или нейроэндокринной патологии, которые могут совпасть с этим возрастом, о чем я упомянул в самом начале своего ответа. Однако в данном конкретном вопросе ни о чем подобном, на мой взгляд, речи не идет. Еще ряд, казалось бы, труднообъяснимых случаев предъявляют матери детей, родившие их от мужчин с психопатическим складом характера, асоциальным прошлым и быстро прервавшие с ними всякую связь, «благополучно перевернули неудачную жизненную страницу», но… когда приходит время детского пубертата, оказывается, что «рукописи не горят», и «книга ошибок молодости» вновь открыта на прежнем месте.
В заключении для родителей, совершенно искренне беспокоящихся за будущее своих детей и не стремящихся во что бы то ни стало переложить с себя ответственность за их воспитание (каковым мне представляется и автор данного письма, просто наслушавшийся «страшных историй» из дисгармоничных семей), приведу рекомендации Януша Корчака — выдающегося польского педагога, писателя, врача и общественного деятеля, известного тем, что он трижды отказался спасти свою жизнь. В первый раз это произошло, когда Януш принял решение не эмигрировать в Палестину перед немецкой оккупацией Польши, чтобы не оставлять «Дом сирот» на произвол судьбы накануне страшных событий. Во второй раз — когда отказался бежать из варшавского гетто. В третий — когда отказался покинуть вагон поезда, оправлявшего детей «Дома сирот» в концентрационный лагерь. Итак,
Десять заповедей от вошедшего в газовую камеру вместе с детьми
1. Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
2. Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? Он даст жизнь другому, тот — третьему, и это необратимый закон благодарности.
3. Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо что посеешь, то и взойдет.
4. Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам, и будь уверен — ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть, и больше, поскольку у него нет опыта.
5. Не унижай.
6. Не забывай, что самые важные встречи человека — его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них — мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребенке.
7. Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребенка, просто помни: для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все возможное.
8. Ребенок — это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод от плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не «наш», «свой» ребенок, но душа, данная на хранение.
9. Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы делали твоему.
10. Люби своего ребенка любым — неталантливым, неудачливым, взрослым. Общаясь с ним — радуйся, потому что ребенок — это праздник, который пока с тобой.