Семен Петрович, 75 лет, курящий

Вы говорите, что вам просто очень нравится курить и именно поэтому вы курите. На это я вам отвечу, что мне очень нравятся лобстеры, но при этом я не выхожу на улицу, только убедившись, что имею с собой в наличии около двадцати лобстеров.

Ален Карр

Глубокоуважаемый Семен Петрович, в вашем письме есть одно замечательное и возможно, самое главное слово, оно же и самое последнее — в самой вашей подписи – «КУРЯЩИЙ». Вы курящий, и вы пишите, как курящий, вы пишите с позиции, с точки зрения курящего, вы пишите исходя из тех чувств, которые переживает курящий, вы мыслите теми мыслями, которые присутствуют у большинства курящих. И я прекрасно это понимаю. НО… Есть одно большое «НО». Слово «курящий» кажется таким же безобидным, как и пачка сигарет с аккуратно уложенным в ней ароматно пахнущими столбиками, и тем привлекательного на вид наркотика. Кстати, именно на вид, — обратите внимание на пепельницу, которая остается после этих ароматных столбиков — вы отодвигаете ее подальше от себя, стараетесь спрятать или чем-нибудь прикрыть, когда к вам приходят гости, а возможно даже, как многие, используете не пепельницу, а баночку с плотно закрывающейся крышкой, чтобы ни одна молекула тошнотворного «аромата», оставшегося от той столь «милой сердцу ароматной сигареты», не коснулась вашего обоняния.

Итак, вы курящий. Как просто это говорится, как незатейливо, как будто речь идет о том, что вы предпочитаете пить чай с медом, а не с сахаром, или что вам, как немногим, нравится гулять при сильном, освежающем, бодрящем ветре. Вы – курящий. Это ваше предпочтение, это ваш свободный выбор, это ваш имидж, стиль, жизненная позиция, которые вы можете изменить? Нет, нет и еще раз нет! Сказать – «я – курящий», значит нивелировать, обесценить трагедию. Давайте, скажем как есть, не пытаясь приукрасить ситуацию. Давайте, добавим пока только одно слово, и у нас получится – «зависимый от курения». Значит так — «Семен Петрович, 75 лет, зависимый от курения».

Ведь это действительно так, это ближе к истине, вы сами пишите в начале вашего письма – «Ведь у многих это болезнь, связанная с устойчивой зависимостью от никотина». Но всякая болезнь – это страдание, не так ли? А зависимость, как вы совершенно верно пишите, происходит не просто от курения, не от вдыхания и выдыхания любого дыма, а именно – от дыма, содержащего никотин. Поэтому соответственно вашим же словам, давайте еще более уточним подпись, которую вы могли бы поставить под вашим письмом –  «Семен Петрович, 75 лет, страдающий от никотиновой зависимости». Не правда ли, так будет точнее, вернее, честнее, и ничуть не исказит сути происходящего, я бы даже сказал — сути вашей трагедии? Семен Петрович, вы согласны, что я сейчас никак не извращаю того, что вы хотите сказать, не пытаюсь что-то вычитать между строк и поставить вам в упрек? Я просто уточняю детали. И соответственно, хочу обратить ваше внимание на еще одну важную деталь письма – описание страдания тех, кто вынужденно отказывается от курения — вот, ваши слова:

«Бросить курить — значит подвергнуть организм стрессу, который аналогичен острому воспалительному процессу. Это не метафора. По данным исследований университета Пенсильвании, у бросающих курить начинается депрессия, мышечные боли, повышение температуры, изменения аппетита и обострения всех хронических болезней». Вы совершенно правы, я с вами абсолютно согласен, и еще более восхищен вашим кратким, но очень ценным замечанием – «ЭТО НЕ МЕТАФОРА». Вот именно, это не метафорическое, а реальное действительное описание физиологических изменений, происходящих в организме тогда, когда он перестает получать никотин, т.е. это описание типичного абстинентного синдрома, а говоря простым общенародным языком, – это описание ломки, классической ломки наркомана. Не случайно официальная наркология признает никотин наркотиком. Да, слабым наркотиком, да легализованным наркотиком, но… это все. Все остальные характеристики никотина, как наркотика остаются при нем. Даже та «ломка», которая возникает при отказе от данного наркотика совершенно типична, согласно вашему же описанию. Таким образом, теперь мы можем составить окончательную формулировку Вашей подписи, отражающую саму суть проблемы, она будет звучать так: «Семен Петрович, 75 лет, наркоман». Вы можете сказать, что я слишком уж сгущаю краски, навешиваю ярлыки. Хорошо я поправлюсь, но лишь немного – настолько, чтобы придраться было уже совершенно не к чему, сформулирую еще точнее: «Семен Петрович, 75 лет, никотиновый наркоман». Пожалуй, это все-таки нужно действительно подчеркнуть, ведь вы не героиновый, не амфетаминовый, не канабиноидный, а именно никотиновый наркоман. И вся боль вашего письма сообщает нам об этом – об особенностях жизни никотинового наркомана. У героиновых наркоманов, как говорится, своя «тема», у тех, кто употребляет амфетамины – своя, у тех, кто курит гашиш или марихуану — тоже своя. Кстати, даже при канабиоидной зависимости, то есть у тех, кто курит марихуану, проблема, по крайней мере на начальных этапах, выглядит несколько легче: курящий марихуану делает это периодически от случая к случаю, и его не прошибает холодный пот, когда он замечает, что в доме не осталось ни одной сигареты, а все магазины уже закрыты, и идя на работу, проходя мимо табачного ларька он не начинает лихорадочно вспоминать, сколько сигарет осталось у него в пачке и хватит ли их до конца рабочего дня. Как метко заметил Ален Карр, книги которого позволили миллионам людей преодолеть зависимость, — «Вы говорите, что вам просто очень нравится курить и именно поэтому вы курите. На это я вам отвечу, что мне очень нравятся лобстеры, но при этом я не выхожу на улицу, только убедившись, что имею с собой в наличии около двадцати лобстеров».

Итак, Семен Петрович, вы прекрасно описали содержание переживаний человека, страдающего от никотиновой зависимости, и такая исповедь, пожалуй, могла бы стать примером для студенческого учебника по наркологии или даже образцом наглядной пропаганды для молодежи – вот, посмотрите какие мытарства и проблемы ожидают вас, если вы начнете или сейчас же не бросите употреблять наркотик — до того, как у вас сформируется настоящая наркотическая никотиновая зависимость.

Я искренне сочувствую вам, Семен Петрович, и сейчас у меня перед глазами встает судьба молодого (что-то около 25-27 лет), правда, героинового, но тоже наркомана, который в дополнение к своей зависимости еще и умирал от СПИДа. Это был совершенно истощенный, больной (как известно, при СПИДе исчезает иммунитет, и человек постепенно умирает сразу от всех возможных, попавших в него вирусов и инфекций) измученный парень. Его уже никто ни в чем не обнадеживал, то, что он стоит одной ногой в могиле, было видно и так. Он сам прекрасно понимал, что счет его жизни уже шел не на годы, а на месяцы. Семен Петрович, вы знаете, что он сделал? Он сам попросил снять о нем документальный фильм и показывать его в школах, вузах и средних учебных заведениях – везде, где есть молодежь, подобная ему в том возрасте, когда ему впервые в подъезде предложили уколоться героином и он не отказался… Но… будучи совершенно истощенным, он сделал не только это, он добился разрешения самому ходить по классам и показывать себя, как наглядное пособие, как живое предупреждение колоссальной необратимой жизненной трагедии, которая произошла от одного только секундного замешательства – неспособности сказать «нет» тому, кто впервые протянул ему шприц. Этот парень умирал, он забыл о себе, его ужаснула возможность того, что кто-то другой повторит его судьбу (Семен Петрович, кстати, а вас это не пугает?), он хотел сделать последний, даже — по его мнению — единственный осмысленный и полезный поступок – самому стать живым предупреждением, и в лице других подростков спасти себя – несмышленого подростка, который 10-15 лет назад в подъезде не оттолкнул от себя шприц с наркотиком. Он почему-то все время повторял об этом, все время вспоминал этот подъезд и протянутый ему шприц, его жизнь замкнулась в кольцо между предсмертными страданиями и этим образом из памяти.

Семен Петрович, конечно, сигарета не так страшна, как шприц с героином, но только лишь количественно, не по сути. Хотя… если посетить пульмонологическое отделение областного онкологического диспансера, где ожидают операции умирающие от рака легких, то картина будет выглядеть не менее ужасающей. Фактически сигарета – это тот же шприц только не с героином, а с никотином – наркотиком несколько иного химического состава, еще точнее – это никотиновый ингалятор. И то, что это действительно ничто иное, как никотиновый ингалятор, подтверждает выпуск популярных сейчас электронных сигарет. Действительно, к чему «коптить небо», произвел инъекцию-ингаляцию никотина – и вот он — «приход».

Семен Петрович, я могу отнестись к вашему письму, только как к подобному той исповеди умирающего от СПИДа парня, который так задел меня за живое. Я думаю, что, услышав ваши изложенные в письме терзания, какой-нибудь подросток также найдет в себе силы оттолкнуть от себя «шприц» с никотином, и этим вы спасете его. Более того, я искренне надеюсь, что серьезно отнесясь и вчитавшись в книгу Аллена Карра (абсолютно достоверно установлено, что ни один метод избавления от курения не имел таких феноменальных результатов – сотни миллионов человек по всему миру), вы сами в один поистине прекрасный день сможете оттолкнуть от себя «шприц» с никотином и ощутить радость освобождения. 

P.S. Сугубо логически замечу, что нынешний закон по борьбе с курением никак не сопоставим с «сухим законом» горбачевских времен. Тогда алкоголь был запрещен почти полностью, сейчас же курение лишь существенно ограничивают. Совсем не иметь возможности приобрести предмет зависимости, не имея возможности НИГДЕ его употребить, и — иметь возможность приобретения его за более высокую сумму, употребляя где угодно, только не в общественных местах, – далеко не одно и то же.