Ежемесячник «Так живем», №8, /161/, октябрь-ноябрь, 2016

У детей есть долг и ответственность перед родителями, состоящие в том, чтобы прийти им на помощь или оказать поддержку в случае необходимости, но нет долга и обязанности быть их эмоциональными донорами.

Скажу прямо – ваше письмо мне не понятно. И вот почему.

Причина первая

Не ясно, является ли на самом деле отстраненное поведение сына результатом «непрощения» вас за развод с мужем. Разве так должно быть только потому, что в 12 лет он сказал – «Я тебе этого никогда не прощу»? Может, он давно про это забыл, и только вы помните? Он же не напоминал, не пенял вам на это в дальнейшем, как часто бывает в таких случаях. Наоборот, вы сообщаете, что «потом все наладилось и до 25 лет он жил с вами под одной крышей и отношения у нас были нормальные».

Вообще, что именно сын не может вам простить – то, что ему пришлось жить без отца, или то, что вы обидели отца своим уходом? Может быть, отец жаловался или как-то демонстрировал ребенку свои «страдания» в результате развода, чтобы специально настроить его против вас, или его жизнь впоследствии не сложилась, например, он совсем спился, и сын теперь винит вас в этом? Что такого ужасного не может простить сын своей матери, даже став взрослым и научившись различать, кто есть кто в его прошлом? Ладно – ребенок, но взрослый человек понимает, что заслуживает осуждения как раз поведение мужчины, оставляющего жену с ребенком без поддержки. В чем может быть виновата женщина, вынужденная в одиночку обеспечивать себя и ребенка, если только она не бизнес-леди или толпа поклонников не претендует на ее руку и сердце?

Это важно знать. Что именно не может простить взрослый сын своей матери при ее разводе с отцом? Возможно, у вас есть какая-то своя информация на этот счет, но в письме вы ею не делитесь, а вместо этого как будто сами строите догадки — «вот, получается, что не простил он меня, как и обещал». «Получается»? Т.е. это ваше предположение? Одно из возможных объяснений происходящему? Складывается впечатление, что фразу 12-летнего подростка вы сохранили в памяти как некое давнее тревожное пророчество или предсказание гадалки, и вот теперь, когда ваши отношения с сыном нарушились, решили, что оно сбылось. А с сыном, собственно, вы об этом говорили?

Посмотрите сами, вы пишите – «сначала звонил, даже пару раз приезжал. Но со временем, свел на нет наше общение». Т.е. «сначала» никаких обид и непрощений не было, по крайней мере, до той степени, чтобы совершенно не идти на контакт, а «со временем» они возросли до полного «сведения общения на нет»?  Как это понять? Он обиделся первый раз в 12 лет, заявил, что не простит, потом никакой обиды не выражал («до 25 лет отношения были нормальными»), как вдруг вспомнил о своем обещании и решил его реализовать?  

Вообще, описанное вами «непрощение» очень напоминает то, что называют местью. Вы очень ясно даете понять, что сын как будто решил наказать вас за нанесенную в детстве обиду. Что же – он таил, накапливал свое зло столько лет и теперь, когда стал независимым, начал изливать его на вас? Ведь вы страдаете от того, что «с сыном нет никаких отношений вообще». И ему известно, каково вам от того, что он вас даже «с женой не познакомил», и от того, что вы «не видели внучки, которой уже четыре года».

Вы говорите —  «не простил он меня», а читая письмо, кажется, что не просто не простил, а как будто решил наказать, выбрав для этого болезненную область материнских, родственных чувств. Такой вот, злопамятный сын. Причем, в первое время своей самостоятельной жизни, он таким не был. Может быть, это «включились» отцовские гены и, прикрываясь якобы защитой справедливости, он теперь бьет вас так же, как это делал его отец, разве что не физически? Такое бывает. Отношения с взрослыми детьми — это верхушка айсберга отношений с детьми в детстве.

Однако, на мой взгляд, вы все же скрываете истинную причину отчуждения сына от вас. Конечно, делаете это не сознательно, возможно, что скрыли когда-то ее даже от себя самой. Скорее всего, принять настоящую подоплеку изменившихся отношений с сыном для вас психологически, эмоционально сложнее, чем считать происходящее результатом фразы, однажды сорвавшейся с уст чем-то обиженного 12-летнего подростка.

Причина вторая

Она заключена в словах – «Я тщательно скрывала, что муж пил, бил меня и гулял — как-то неловко было показывать это сыну, а он и не спрашивал». Пожалуй, в 12 лет от ребенка еще можно как-то скрыть, что его отец «гулял», но по мере взросления дети начинают прекрасно понимать, ЧТО на самом деле происходило в их семьях, и никакие сокрытия больше не действуют. Что же касается – «пил, бил», то тут одно из двух – либо вы что-то опять недоговариваете, либо сын в то время все же не «жил с вами под одной крышей». Если бы вы расстались с мужем, когда ребенку было 3, 5, пусть 7 лет, тогда можно хоть как-то представить, что он не осознавал всей домашней картины. (И то в будущем информация все равно бы дошла, как это обычно бывает — от родственников, бабушек, дедушек, соседей… На многое открыть глаза может и просто внимательный просмотр фотографий из семейного альбома.) Но 12 лет?!

Не может, невозможно, не бывает так, чтобы ребенок, живя в семье, не видел, не понимал, не чувствовал, не отдавал себе отчета в происходящем между родителями. Более того, он чувствует все это лучше самих родителей, а с возрастом еще и больше их понимает.

Читая описанное вами поведение мужа, я невольно представляю себе совершенно абсурдную картину: шестиклассник, пребывая в блаженном неведении, спокойно спит или делает уроки в своей комнате в то время, как домой вваливается пьяный отец и бьет мать. И так раз за разом, до самого развода — ведь вы не говорите, что муж однажды изменил, напился и избил вас, и после этого вы решили с ним развестись. Тогда было бы понятно — никаких неясностей. Но разве так может быть в семье, где творятся измены и пьяное насилие, да еще приводящие к разводу? Даже, если у родителей огромный дом, даже если бабушки, дедушки, тети, дяди или соседи прячут ребенка у себя, все равно он, как известно, все знает и понимает.

«Муж пил, бил меня и гулял — как-то неловко было показывать это сыну». ВАМ неловко это было ПОКАЗЫВАТЬ сыну?! От ВАС зависело ПОКАЗЫВАТЬ это сыну или нет? ВЫ могли «показать», а могли «не показать»? Вы как-то могли выбрать время и место, когда муж пил и бил бы вас так, чтобы это происходило не на глазах у сына? Тогда вы совершенно необыкновенная мать, поскольку объективно если провокатором конфликтов был ваш муж, то только он и мог делать их более или менее заметными для сына.

Вас поведение мужа довело до развода, а сын ни в 12 лет, ни будучи взрослым, даже «и не спрашивал» об этом? И «не простил» ваш уход? Гулящий, пьющий, агрессивный отец, а сын об этом ни в детстве, ни когда уже сам стал отцом — ни слухом, ни духом, да еще винит во всем мать? Согласен, дети очень тяжело переживают развод родителей и чуть ли ни всю свою жизнь пытаются понять для себя, найти действительные причины их несчастья, восстановить справедливость. Но чем старше они становятся, чем больший жизненный опыт приобретают, тем лучше научаются не воспринимать некогда происходившее в своей семье «в штыки», тем больше вырабатывают склонность к сочувствию и состраданию родителям. Поэтому отношения родителей с взрослыми детьми становятся лучше. 

С вашим же сыном парадоксальным образом все происходит прямо противоположным образом.

Что я могу сказать об этой второй неясности? Только то, что у вас с мужем был какой-то неразрешимый конфликт, который опять же не сводился к описанному в письме, и содержание этого конфликта, как и истинную причину развода, вам действительно удалось «тщательно скрыть от сына» так же, как вы ее скрываете сейчас.

И опять же, возможно, что принять для себя реальную причину развода вам тяжелее и больнее, чем ту, что вы формально приводите. Например – муж почему-то не любил или разлюбил вас и жил в достаточной степени независимо от вас, и не был добр с вами, но не настолько явно, чтобы это было заметно для сына, и наконец, ушел от вас. Вообще, неважно, кто от кого ушел – в конечном итоге вы расстались. И оставшись с вами вдвоем, сын стал считать виновницей расставания вас, а не отца. И он действительно «никогда не спрашивал» о происшедшем, будучи вынужден обходиться своим собственным объяснением, как раз по той причине, что вы никогда не заводили с ним разговор на эту тему.

Понимаете — это не он «не спрашивал», это вы не говорили с ним ни сразу, ни в детстве, ни когда он повзрослел — вы, и в правду, «тщательно скрыли» от него то, что ему было очень важно, даже необходимо знать. Знать правду о своем отце, если не в детстве, то в сознательном возрасте. Ведь он его сын! Вот, это уже больше похоже на то, что трудно простить.

Однако  дело не в прощении или не прощении чего-то в прошлом, дело в текущем соприкосновении с неискренностью, со скрываемой правдой, с замалчиванием того, что должно быть сказано со всей ясностью — такое действительно может положить конец искренним отношениям. Так образуются те самые «скелеты в шкафах» — утаенные родителями факты биографии, которые они посчитали лучшим скрыть, но этим лишили детей покоя, вселив в них тревожное ощущение присутствия чего-то не доброго, не понятного в своей личной истории, тем самым портят отношения с взрослыми детьми.

Причина третья

Неясность составляют слова – «с сыном нет никаких отношений вообще. И кого в этом винить – себя или его, я не знаю». Впрочем, не только для вас, но для очень многих здесь нет никакой неясности.

Очень многие невольно вынуждены «латать бреши» в собственных личных отношениях посредством иллюзии хорошего отношения со своими взрослыми детьми. И когда из этого ничего не получается, когда дети выражают протест, отстаивая право на самоценную жизнь, смысл которой состоит для них точно не в том, чтобы удовлетворять эмоциональные потребности родителей, тогда и возникает вопрос — «кого винить?» Однако, будь то обвинение кого-либо или будь то собственная вина – это агрессивные чувства, и независимо от своей направленности они только усиливают взаимное неприятие и отчуждение, на агрессии отношения не строятся.

В таких ситуациях нужно не искать правых и виноватых, прощенных и обиженных (ведь, если до конца называть вещи своими именами, то на самом деле это вы не можете простить сына за то, что он спрятал от вас свою семью; вы формально рассуждаете о родительском прощении, фактически же эмоционально требуете осудить сына и выразить сочувствие вам), а НОРМАЛЬНО поговорить и разобраться, в чем проблема. Вытащить на свет Божий из шкафов все скелеты, причем не с целью какой-то новой манипуляции — чтобы в чем-то оправдаться или «наладить контакт», а ради устранения самого факта неясности. Если же разговор все равно не складывается, значит, так тому и быть – насильно мил не будешь — каждый человек имеет право на выбор своего круга общения, даже если речь идет об общении с родителями.

У детей есть долг и ответственность перед родителями, состоящие в том, чтобы прийти им на помощь или оказать поддержку в случае необходимости, но нет долга и обязанности быть их эмоциональными донорами. 

Я, как мог, объяснил причины, по которым письмо оказалось для меня непонятным, соответственно, прошу его автора не воспринимать сказанное мной, как однозначный ответ. Я лишь выразил свое отношение к прочитанному.

Статья на аналогичную тему:

Как реагировать на грубость дочери
(«ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ДОЧЬ — СТЕРВА? или КАК ВОПРОС НЕ ПРЕВРАТИТЬ В ДОПРОС?», 2014)